Название: Сын
Автор: fandom Fantasy 2016Бета: fandom Fantasy 2016 Размер: драббл, 961 слово
Пейринг/Персонажи: люди
Категория: джен
Жанр: фэнтези
Рейтинг: G
Краткое содержание: война окончена, и люди возвращаются домой.
Для голосования: #. fandom Fantasy 2016 - "Сын"
Война с оборотнями завершилась победой людей. И пусть до деревни Конни сражения не докатились, почти все мужчины, способные держать меч в руках, ушли, чтобы их домов не коснулось пламя войны. Конни и сам бы ушел, несмотря на свои неполные пятнадцать лет, но отец ― лучший кузнец не только в их деревне, но и в соседних ― строго-настрого наказал хранить мать и младших сестренок. Уйди они оба ― и семье нечего было бы есть. Только это и остановило пылкого юношу, мечтающего о боевой славе, как и все его сверстники. Вместо этого он по мере сил заменял отца в кузне, получая пусть небольшие, но деньги, на которые и жила семья. Конни мечтал, что с приходом отца все изменится: они вдвоем будут работать, как и раньше, только теперь отец увидит, что сын его способен не только меха раздувать и подавать инструменты.
Война продлилась почти год. И все же люди остановили оборотней, откинули в дальние леса, оберегая свои семьи и дома, а теперь выжившие возвращались. Конни ждал отца с радостным волнением, предвкушая его похвалу и мечтая увидеть во взгляде одобрение и гордость за сына. Сосед, вернувшийся накануне, сказал, что отряд отца уже расформировали, так что ждать осталось недолго, и Конни ждал: каждый день, едва солнце касалось своим краем деревьев за поселком, забирался на крышу и смотрел, не покажется ли на тропе его высокий и сильный отец. Может, поэтому он первый и углядел нескольких возвращающихся односельчан, среди которых выделялся кузнец, возвышаясь над остальными на целую голову.
Буквально скатившись с крыши, Конни закричал, сообщая матери, что отец возвращается, выскочил за ворота и бросился бежать по улице, поднимая пыль босыми ногами. Не бегу он выкрикивал: «Идут! Идут!» ― так что вскоре за ним спешили те, кто так же ждал своих родных с войны.
― Отец! ― Конни с ходу врезался в родителя, едва не сбив его с ног, обнял, задыхаясь не только от бега, но и от счастья. ― Вернулся! Жив!
И только потом, когда его обняли в ответ, почувствовал: что-то не так. Осторожно отстранившись, Конни внимательно всмотрелся в лицо отца, отметил усталую, полную горечи улыбку и седые волосы совсем не старого мужчины, еще недавно темноволосого. Потом опустил взгляд ниже и… вскрикнул:
― Отец!.. Как же?..
― Вот так, сын, ― кузнец развел руки в стороны, давая рассмотреть культю, оставшуюся вместо правой руки. Увязанный в узел рукав заканчивался чуть ниже локтя. ― Оборотень в последнем сражении отгрыз. Сам издох, но и мне… жизнь испоганил. Не прогонишь еще один рот? Станешь кормить калеку?
― Почто позоришь, отец? ― Конни почувствовал, как краснеет от несправедливых слов.
― Прости, сын, ― отец привычно протянул вперед правую руку, словно желая потрепать старшего отпрыска по голове, но ставший родным и привычным жест оборвался, едва начавшись: нечем было кузнецу потрепать сына, погрузив пальцы в курчавые, разметанные ветром волосы. ― Не зло во мне говорит, а горечь. Отныне тебе придется о семье заботиться. Не работник я.
― Погоди себя хоронить, отец. Нет руки ― так голова на месте. Мне твои знания и опыт лишними не будут. Я еще многого не знаю и не умею. Учить возьмешься? ― Конни неуверенно улыбнулся, и отец обнял его, прижимая к груди изо всех сил.
― Конечно, поучу, сынок. Спасибо тебе. За все спасибо.
***
Конни лежал, глядя в потолок. За стеной слышались тихие всхлипывания матери и шепот отца, убеждающего ее в том, что все будет хорошо. Сестренки сладко спали, обрадованные появлением родителя, и не важно, что без одной руки, зато с подарками ― цветными платками, в которых малышки готовы были уснуть, если бы мать позволила. А вот Конни не спалось. Тревожные мысли и смутные видения крутились вокруг правой руки отца, который, конечно, храбрился, посмеивался, но сын видел, с какой тоской он смотрел в сторону кузни.
Не в силах и дальше лежать и ничего не делать, Конни тихо вышел на улицу и побрел к кузнице. Инструменты, что оставил отец, уходя на войну, были на месте. Конни брал их ― как же без этого? ― и, завершив работу, клал на место. Ему казалось, если все останется так, как положил отец, то он обязательно вернется. И он вернулся.
Тяжело вздохнув, Конни положил ладонь на большой отцовский молот, пока слишком тяжелый для него, и тут…
― А ведь можно… Нужно только продумать, как все половчее прикрепить к руке. Значит, крепления… На плечо и локоть. И ремни для креплений. Да… Должно получиться. Должно.
Порывшись на полке у двери, Конни нашел уголек и лист бумаги и принялся лихорадочно рисовать на листке схему, даже кончик языка высунув от усердия. Когда все было готово, он едва дождался утра, чтобы подступиться к отцу с просьбой снять мерки с его руки. На вопрос «зачем?» ― отговорился какой-то ерундой. Отец поворчал было, но все же согласился, скинул рубаху и дал обмерить руку, морщась и пряча глаза: неловко было показывать сыну себя-калеку. А потом Конни заперся в кузнице. Три дня он спал и ел прямо там, отказываясь выходить или показывать незавершенную работу, а когда последний отзвук звенящего молотка наконец стих, родители Конни увидели на пороге счастливо улыбающегося сына. Он был уставший, чумазый до невозможности, но с лица не сходила белозубая улыбка, а глаза сияли от радости.
― Вот! У меня получилось! ― Конни протянул отцу что-то непонятное, напоминающее странный железный колпак.
― Это что? ― мужчина переводил взгляд с сына на то, что он держал в руках.
― Это рука для тебя. Вот смотри, ― Конни принялся с жаром показывать и рассказывать: ― Это ремни ― с их помощью все крепится к локтю и плечу, а здесь крепеж для инструментов: вот сюда можно закрепить молот, а тут ― ложку или бритву. Я еще для топора крепеж сделаю и для пилы, дай только срок.
Мать Конни вдруг расплакалась, шепча благословения сыну, а кузнец подошел и обнял, целуя в лоб. Мальчик, у которого еще усы расти не начали, помог отцу сохранить чувство собственного достоинства. Отныне он не будет выброшен на обочину жизни. Сможет работать. Сможет… Да все сможет, чего бы ни захотелось.
― Спасибо, сын. Ты настоящий герой.
― Да ладно, ― Конни покраснел от удовольствия, слыша похвалу отца. ― Какой я герой. Это ты… а я… так. Просто я… твой сын.
: Последняя
Автор: fandom Fantasy 2016
Размер: драббл, 333 слова
Пейринг/Персонажи: библейские персонажи: Ной, его сыновья, а также Единороги
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: А почему Единороги не пошли за Ноем? Может быть, все-таки пошли? Но почему же не осталось их на земле? Или все-таки остались?
Для голосования: #. fandom Fantasy 2016 - "Последняя"
Она очнулась, не понимая, где она и что с ней. Воспоминания приходили медленно, как будто пробивались сквозь окружавший её туман. Вокруг был слышен лишь плеск волн. Волн? О да, она вспомнила! Вспомнила, как Ной с сыновьями брали животных в свой ковчег, как разверзлись небеса и как тяжело было среди зверей, не обладавших разумом. А еще она вспомнила, как услышала шепот Хама, подбивавшего братьев убить её и её супруга, потому как их кровь могла дать людям бессмертие, а рог — исцелить от всех болезней. Тогда она не стала проверять, крепка ли вера людей или же они способны поступиться ею ради мнимого бессмертия. Она разбудила своего возлюбленного, и они вместе прыгнули за борт ковчега.
Плыть было тяжело, но они были сильны. Сильнее всех зверей на земле. Воды потопа успокоились, и забрезжил проблеск надежды, но именно тогда появились птицы… Они летели на поиски земли и садились на спины, головы, рога единорогов. Её любимый был крупнее, сильнее, но и птиц на нем поместилось больше. Он плыл из последних сил. И она запомнила тот миг, когда силы покинули его. Ту пустоту и безысходность в его янтарных глазах. Он посмотрел на неё в последний раз, и волны сомкнулись над его рогом…
Последнее, что она запомнила — свой крик, который разнёсся над водной гладью, достигая и небес, и морского дна. Потом её тоже поглотила тьма…
Но что такое? Что произошло? Почему она жива, ведь помнила, как под тяжестью птиц вода сомкнулась над её головой, и единорог последовала вслед за своим любимым. Неужели на её крик откликнулся тот, кто смог её спасти? Ведь она не на суше.
Единорог оглянулась: она лежала на сплетенной из водорослей сети, которая держалась на воде благодаря рыбьим пузырям, наполненным воздухом. Но кто же спас её?
В эту минуту она заметила под водой человеческую девушку с длинными зелеными волосами. Девушка улыбнулась ей и нырнула в глубину. По воде плеснул лишь чешуйчатый рыбий хвост. Единорог устало закрыла глаза. Она должна жить. Хотя бы за тем, чтобы защитить этих существ от мира людей. В память о своем супруге, своей погибшей любви.
Легенда
Автор: fandom Fantasy 2016Бета: fandom Fantasy 2016 Размер: драббл, 989 слов
Пейринг/Персонажи: люди и боги
Категория: джен
Жанр: сказка
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Легенда о пропавшем племени, сказочной стране и противостоянии богов.
Примечание: за основу взяты мифы Древней Греции и история индейских племен Мезоамерики.
Для голосования: #. fandom Fantasy 2016 - "Легенда"
— Деда, чего это он, а? — спросил маленький мальчик, теребя старика за штанину.
— Кто?
Старик подслеповато прищурился и разглядел в отдалении одетого в лохмотья бродягу, грязного и лохматого, на груди и спине которого мотались небольшие деревянные таблички, гласящие: «Грядет битва богов!». Эти же слова он выкрикивал, прохаживаясь между торговыми рядами и стараясь заглушить рыночный гвалт. Бродяга тряс кулаками, хватал прохожих за одежду, пытаясь привлечь внимание к своей пламенной речи, но никто не обращал на него внимания, все лишь брезгливо отмахивались, спеша по своим делам.
— А, это… — старик вздохнул и покрепче сжал ладошку внука. — Существует легенда, пришедшая к нам из глубины веков. Ее сохранили наши предки-теночки, что жили в одно время со знаменитым пропавшим народом майяри. Хочешь послушать? — спросил старик и после кивка внука продолжил: — Давным-давно, на востоке, за великим океаном, существовала благословенная страна под названием Эллиадия. Жители этой страны поклонялись множеству богов, главным над которыми был Дий, бог неба, грома и молний. Жену его звали Герия, и не был верен ей Дий. Было у него много сыновей, а самый любимый — Аполли, бог солнца и искусств, но рожденный не от Герии, а от другой богини — Летии. Ревность обуяла Герию, и наслала она на Летию огнедышащего дракона Дельфия, который преследовал мать Аполли везде. Долго скиталась она, пока не пришло время разрешиться от бремени. Тогда укрылась Летия на далеком острове и родила там Аполли.
Вырос Аполли, возмужал и решил отомстить свирепому дракону за страдания своей матери. Пришел он в ущелье дракона и вызвал его на бой. Явился на зов Дельфий, и от поступи его дрожала земля, а скалы рушились в море. Разинул дракон свою пасть и хотел проглотить Аполли, но тот выпустил из золотого лука несметное полчище золотых стрел, и поразили они чешуйчатое тело дракона, что кольцами извивалось среди скал. Так повержен был свирепый Дельфий, но великий Дий рассердился на Аполли за пролитую кровь и изгнал сына с небес на землю, чтобы тот искупил свою вину, живя среди смертных.
Долго скитался Аполли по земле, и не было веры в него у простых людей. Слабел от этого Аполли и решил покинуть Эллиадию, чтобы найти себе другой народ и вновь обрести божественную силу от его веры. Отправился он на запад, перебрался через океан и оказался на другом краю земли. Здесь жило множество племен, и все они верили в своих богов, и не было места среди них Аполли. Совсем было отчаялся он, пока однажды не набрел на племя майяри, что жило в плодородной долине, окруженной остывшими вулканами. Поклонялись майяри Кетцалию, которого считали творцом мира и владыкой стихий. Многому научил Кетцалий свой народ: земледелию, строительству, работе с драгоценными камнями и металлом, чтению по звездам, науке счета и пророчества. Но взамен всего требовал от людей, чтобы те воздвигали в его честь огромные пирамиды-храмы, на алтарях которых приносили человеческие жертвы, потому что питался Кетцалий не верой, как боги Эллиадии, а человеческой кровью. И плакали майяри, когда требовал очередную жертву кровожадный Кетцалий, но давали своему кровавому богу то, что он хотел. И чем дальше — тем больше крови желал ненасытный бог.
Непосильным гнетом стало для майяри божественное покровительство Кетцалия, и начали они роптать. Увидел все это Аполли, и на руку ему стало недовольство смертных. Еще больше начал смущать он разум людей, подговаривая их отказаться от жертв и перейти под его, Аполли, покровительство. Поверили ему майяри, уставшие от своего жестокого бога, и перестали приносить человеческие жертвы Кетцалию. Спустился тогда Кетцалий с небес в образе змея, покрытого зелеными перьями, и хотел обрушить свой гнев на непокорных отступников. Но за майяри вступился Аполли. Возросла его сила, потому что велика была вера людей в него, что избавит он их от гнета кровавого Кетцалия. Кетцалий же, наоборот, ослабел к этому времени без крови человеческой, что была для него пищей и дарила божественную силу. Вступил Аполли в бой с Кетцалием и поразил тело змея своими золотыми стрелами, как перед этим дракона Дельфия. Израненному и ослабевшему, Кетцалию удалось скрыться: змеи сплели прочный плот из своих тел, на котором и уплыл Кетцалий в далекую заокеанскую страну. Обрадовались майяри своему новому богу, и за веру наградил их Аполли: не стал он возвращаться в Эллиадию к отцу своему, а увел свое племя в далекий северный край, теплый и благодатный, покрытый лесами, лугами и кристальными озерами. Покоился он в кольце огромных гор и назывался Страной За Северным Ветром. Чтобы ни боги, ни люди не смогли отыскать эту землю, скрыл ее Аполли за арками льда и снега, потому называть ее стали Аркада. Круглый год находилась эта страна под солнцем, климат в ней благодатен и безветрен. Не было там раздоров и болезней, а смерть к людям приходила лишь от пресыщения жизнью. Веселы и счастливы были майяри, прославляли они Аполли в молитвах и песнях, а он спускался к ним с неба раз в год на золотой колеснице, чтобы принять дары первого урожая.
Многие пытались отыскать эту легендарную благодатную страну, но никому не удалось найти ее, скрытую под белым царством снега и льда. Ни с чем возвращались странники из своих походов, но так и не разуверились в существовании Земли Странниковой — так между собой называют Аркаду путешественники.
Кетцалий же не простил отступников и их нового бога за предательство и поражение. В одном из пророчеств майяри, что они оставили, уходя за Аполли, сказано: «Вернется из-за океана поверженный бог, кровавый и жестокий владыка стихий, чтобы вершить свою месть. И содрогнется земля, когда сойдутся в битве боги небесные. И станет ночь как день, когда озарят небо золотые стрелы и блеск изумрудных перьев птицеподобного змея. И лишь вера людская решит исход этой битвы…», — вздохнув, закончил свой рассказ старик.
— Это правда будет, дед? — спросил мальчик, со страхом разглядывая беснующегося бродягу, по-прежнему кричащего о грядущем конце света.
— Кто ж знает, но до сих пор все пророчества майяри сбывались. Может, и это сбудется. Мало ли в нашем мире войн и смертоубийств? Мало ли крови человеческой льется? Когда человек проливает кровь другого человека, тем самым он питает алтарь Кетцалия, ведь именно кровь людская является его пищей. Так что же мешает ему набраться сил и явиться из небытия, чтобы воздать людям за годы своего забвения? Потому что злопамятны и мстительны боги, особенно боги преданные и забытые.
Призраки прошлых дел
Автор: fandom Fantasy 2016Бета: fandom Fantasy 2016Размер: драббл, 392 слова
Пейринг/Персонажи: люди
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G
Для голосования: #. fandom Fantasy 2016 - "Призраки прошлых дел"
Профессор Саф был из того типа людей, что предпочитали со всей дотошностью докапываться до малейших деталей заинтересовавшей проблемы, напрочь игнорируя проблемы менее, с их точки зрения, увлекательные. Профессор выбрал себе не много, но и не мало: вышедшую из моды, но тем не менее все еще непознанную генетику рас. Конкретнее ― эльфов, поскольку гномы ему не нравились по каким-то сугубо личным причинам, а изучение людей Саф считал не спортивным, потому как сам являлся человеком, а, как он не раз говаривал, познавать себя ― задача философов и психологов, а не серьезных ученых. Человек отменнейшего здоровья, тем не менее сейчас казалось, что почтеннейший профессор перегрелся на солнце или просто сошел с ума на радость многочисленным критикам:
― Да поймите, странный вы человек, это открытие! Понимаете, от-кры-ти-е! Это вам не какие-то чешуекрылые сильфы и лабиринтовые русалки ― это… это же живое подтверждение того, что теория Лассара работает! Понимаете? Он не был безумцем! Эльфийский ген действительно можно привить!
― Вы несете бред, экселенц, успокойтесь, ― почтенного вида старец, глава сообщества ученых Лонгара Адист Ленг, пытался незаметно вытолкать назойливого собрата из столовой, в которой и произошло оглашение нового «открытия».
― Да что вы, право слово! ― Саф нервно отскочил и понизил голос: ― У меня есть документы. Неофициальные. О том, что была ― понимаете?! ― БЫЛА проведена мутация человека в эльфа. В бессмертного, понимаете?
― Это вы несете чушь! ― Ленг перешел на свистящий шепот, который, однако, было отлично слышно. ― Вы что, хотите своей дурью возобновить войну?! Вы с ума сошли?!
― Но!..
― Убирайтесь и подумайте, ЧТО и ГДЕ вы осмелились сказать! Вам мало было казней? Так подумайте, что зачинщиком теперь станете вы, а не Лассар-безумец, и казнят вас не люди ― эльфы. Вы же в курсе, как они это делают?
Вечером Адист Ленг напился. По-страшному, до свинячьего визга. Как не напивался давным-давно. Он помнил Лассара. Он знал, что документы, невесть как раздобытые Сафом, скоро исчезнут вместе с самим профессором, неосторожно поддавшимся эмоциям. Лассар был аккуратнее и расплатился всего лишь потерянной репутацией ― не так и страшно, в сравнении с жизнью. Оба блестящие ученые. Обоими пожертвовали не задумываясь.
― Осуждаете? ― шепнет он призракам первых кандидатов в эльфолюди. Он помнил: ничего не получилось. Он помнил, как заходились криком, как расползались на живую ткани, на глазах превращаясь в холодный бульон; помнил, как лавинообразно ползли метастазы, и приходилось браться за огнемет, и выжигать, выжигать ― людей, оборудование, воздух, ― лишь бы не вылетело зараженное облако, лишь бы не заразиться самому…
С бережно перевязанной черной ленточкой фотографии напряженно смотрел профессор Саф.
Дорога в туман
Автор: fandom Fantasy 2016Бета: fandom Fantasy 2016Размер: драббл, 869 слов
Пейринг/Персонажи: люди, НЁХ
Категория: джен
Жанр: фэнтези, мистика
Краткое содержание: Путь между мирами лежит по воде, но его всегда скрывает туман. Только провидица может увидеть дорогу.
Рейтинг: PG-13
Для голосования: #. fandom Fantasy 2016 - "Дорога в туман"
Я бы предпочла быть где угодно, но не здесь. Я не сильна в принятии решений. С удовольствием уткнулась бы в книгу, но вместо этого стою на скользком берегу и щурюсь в туман, ползущий с реки. Трава под ногами, как слипшиеся от пота волосы. Силуэты деревьев на том берегу реки не различить ― я близорука с детства. Это касается и Видения. Каждую минуту боюсь пропустить то, что должна увидеть. То, что никто, кроме меня, увидеть не способен.
Одной рукой я сжимаю ладонь Рове, а другой ― опираюсь на посох. Цилла стоит поодаль ― руки сложены на груди, на поясе ржавый меч. С того дня, как разлилась река, на ее счету уже дюжина немертвых. Даже не верится, что ей всего тринадцать лет. Я беспомощно оглядываюсь на тех, кого привела с собой, тех, кого собираюсь увести в новую жизнь: на тридцатилетнего деревенского дурачка и хмурую девочку-подростка. Хороша же из меня провидица.
Я слишком поздно поняла, что происходит. Слишком поздно ― вот девиз моей жизни. Как и все, я верила, вернее ― хотела верить, что нам нечего бояться у реки. Ее вода исцеляла болезни и помогала ранам затягиваться, а сети каждое утро наполнялись богатым уловом. А еще ее течение приносило к берегу диковинные вещи: разбухшие от воды книги, в которых я понимала через слово, обломки невиданного здесь дерева, черепки глиняной посуды, расписанные незнакомым узором. А однажды, год назад, после весенних дождей, река небывало разлилась и принесла сотни немертвых. Сотни шевелящихся тел, лишенных души. Должно быть, воды подмыли старое кладбище выше по течению.
И тогда ― слишком поздно ― я увидела: нам было чего бояться. Я увидела, как волна немертвых смыла мою деревню. Как умерли те, кто здоровался со мной при встрече и шипел вслед: «Помешанная!». Как дочка деревенского кузнеца вытерла слезы, разжала мертвые пальцы отца, все еще сжимавшие меч, и снесла голову своему первому немертвому, догрызающему ногу ее матери. А потом пришла следующая волна, и я поняла наконец, что означает «наполнять собой землю». Это то, что получается у людей лучше всего. У всех без исключения. Умирать и пополнять собой кладбища, семейные склепы и курганы.
Нам удалось уйти, но река змеилась и петляла за нами ― мимо разоренных деревень, которые уже некому было разграбить. Нас было слишком мало, мы слишком устали, чтобы сжигать все попавшиеся на пути трупы ― и поплатились за это, когда поднявшийся над рекой туман окутал берега. Я снова не смогла никого спасти ― кроме этих двоих и охапки книг, которую я не решилась бросить.
Я предпочла бы оказаться где угодно, но не здесь. Пусть бы в том городе, где я родилась и где мое племя нашло пристанище на несколько спокойных лет. Но я стою здесь, на берегу реки, и вглядываюсь в туман. Я все еще остаюсь провидицей, пусть меня давно считают полуслепой старой девой, помешанной на книгах. Глаза болят от напряжения, и я молю всех известных мне богов: пусть сейчас я увижу это вовремя.
Тем не менее, сначала я слышу плеск гребного колеса и только потом вижу махину, выплывающую из тумана. Цилла беспокойно озирается и хватается за рукоять меча. Рове хныкает и дергает меня за руку. Мне очень жаль, но я не могу их успокоить ― я сама читала об этом только в книгах.
Туман редеет, и я вижу сигнальные огни ― мутные и дрожащие шары, они становятся чуть меньше, когда я щурюсь и смаргиваю слезы. Река приходит в движение, и железная махина величественно плывет к берегу, тесня волны одна на другую. В глазах Циллы немой вопрос, и я напряженно киваю. Я еще никогда не видела кораблей, способных проплыть границу между мирами. Да и теперь ― это получается у меня так себе.
На высокий берег, в одно мгновение ставший причалом, опускается трап, и я вижу силуэт того, кого мое племя всегда называло Проводником. Несколько мгновений я не могу разобрать, какого он пола, но наконец понимаю, что это женщина. Когда она подходит, я протягиваю Проводнице плату. В прежние времена наше племя приготовило бы золото и драгоценные камни, но сейчас у меня есть только окровавленная рыжая прядь от Циллы и горсть разноцветных бутылочных осколков от Рове. Завидев свои сокровища, он снова начинает хныкать, но я только стискиваю его ладонь, и он замолкает. Как ни странно, Проводница выглядит довольной: она скупо улыбается. Ее кожа покрыта морщинами и обожжена нездешним солнцем.
― Ты уверена в своем выборе, Провидица? ― спрашивает она.
О боги, конечно же, нет! Я паршиво умею выбирать. И я оглядываюсь на свое маленькое племя. Цилла смотрит исподлобья ― теперь и она видит Проводницу, и не похоже, что ей это нравится. Ее рука лежит на рукояти меча. Рове напуганно всхлипывает ― мое беспокойство передалось и ему. По его штанине течет дымящаяся струйка.
Откуда мне знать, что сейчас я выбираю правильный путь? Все это правда: я и есть старая дева, помешанная на книгах, которая почему-то способна видеть пути в другие миры. Но откуда мне знать, какой мир я смогу обменять на наше скромное подношение? И откуда мне знать, как там отнесутся к людям, пришедшим из ниоткуда? Порой нам приходилось выживать, продавая предсказания и воруя на рынках...
Я оборачиваюсь к своим людям в поисках ответа. Рове возбужденно мычит, а Цилла хмурится. Вдруг она упрямо вскидывает голову. Ветер шевелит ее волосы и путает русые пряди с седыми.
― Да, ― отвечаю, ― я уверена.
И осторожно ступаю на трап, нащупывая ногой ступени. Мои люди поднимаются вслед за мной. Что бы мы ни оставили здесь, чем бы ни дорожили в прошлом - скроет туман. Мы продолжаем путь.
Безумец
Автор: fandom Fantasy 2016Бета: fandom Fantasy 2016Размер: драббл, 920 слов
Пейринг/Персонажи: автор, муза
Категория: джен
Жанр: повседневность
Рейтинг: G
Краткое содержание: Когда у писателя творческий кризис, никто не поможет ему так, как его муза, пусть к завернутой в простыню деве с крыльями за спиной и лирой в руках она и не имеет отношения.
Для голосования: #. fandom Fantasy 2016 - "Безумец"
― Тебя что-то беспокоит? ― тонкие пальцы касаются полированного дерева шахматной доски. Проводят по королевской короне, медленно, словно поглаживая. Замирают над острым конусом, которым оканчивается навершие офицера.
Все же слон или ладья?.. Я слежу за его пальцами, словно мое внимание способно что-то изменить. Если Фьэр пойдет на размен, я, возможно, не выиграю, но представлю, каким будет следующий ход и последующий ― тоже. А если нет...
― Не отвлекайся, ― теперь он касается королевской пешки. Ласкает коня, нехотя, словно успокаивая норовистое животное. Эту фигуру Фьэр намеренно подставил под удар еще в самом начале партии. ― Я задал вопрос.
В небольшой круглой комнате на вершине полуночной башни ярко горит камин. Подрагивают огоньки свечей в отражающихся в треугольном серебряном зеркале канделябрах. Едва слышно щебечут скрипки и флейты. Хорошо. Спокойно. Как никогда не было и быть не могло в реальном мире.
― Нет... ― голос внезапно садится, и я тянусь к бокалу, запивая неловкость и невольную ложь терпким вином. ― Не знаю.
Фьэр поднимается. Я не протестую. Ему, как и мне, легче думается на ходу, в движении. Проходит к окну и вглядывается в ночные сумерки. С усеянного звездами небосвода ему улыбается бледная луна. Полнолуние. Здесь всегда полнолуние.
Пожалуй, в том мире, из которого я родом, его назвали бы эльфом. Мой собеседник красив тонкой уверенной красотой. И бессмертен ― иначе его раса вымерла бы еще несколько тысячелетий назад. Однако и к высокомерным существам, описанным не одним поколением писателей, Фьэр не имеет никакого отношения. Было бы невыносимо пошло ― да, именно это слово приходит мне на ум ― сравнивать его с каким-нибудь длинноухим.
На лестнице раздаются легкие шаги. Фьэр отрывается от созерцания ночной долины, подходит к двери и принимает поднос. Отчего-то он не пускает в свои личные покои слуг. И гостей ― тоже. Исключение делает лишь для меня.
― Ты приходишь каждый раз, когда сомневаешься в чем-то, ― вино уступило место пузатой чаше, над поверхностью которой вьется легкий дымок. ― На этот раз...
― Ничего, ― кажется, сегодня я решил изъясняться косноязычно. ― Просто... плохо.
― У тебя все есть.
С этим не поспоришь. Я касаюсь чаши и тотчас отдергиваю руку. Горячо! Ну, конечно, я ведь уже отметил дымок. Сам я могу и не прослеживать логической цепочки: отвар ― дым ― горячо. Воображение сделает все за меня. Не поворачиваю головы: и так знаю, что замечу на тонких бледных губах ироничную улыбку. Беру салфетку и осторожно приподнимаю чашу.
В нос бьет легкий, слегка дурманящий сладковатый аромат. Делаю первый глоток...
― Что ты чувствуешь? ― резко спрашивает Фьэр.
― Мята, ― выдыхаю я, ― перечная. Еще мелисса. Лайм...
Ухмылка становится шире:
― А я хотел сказать, что рецепт этого отвара повар хранит в секрете даже от меня.
Черная тура приподнимается, на мгновение замирает в воздухе и делает ход.
***
Мерное шуршание ноутбука. Стол, заваленный листами, исписанными мелким, летящим и небрежным почерком. Электрический чайник. И я ― уронил голову на скрещенные руки.
На экране ― шахматная доска и ничего более. Все остальное я выдумал. Нет ни полуночной башни, ни полной луны, ни Фьэра, ни... Зато привкус мяты на губах слишком ощутимый, чтобы быть простой ассоциацией или игрой воображения. И именно он лучше любого врача указывает ― я схожу с ума.
Не хочу! Однако поделать с этим теперь ничего невозможно. Стоило остановиться раньше, когда только появились в моей жизни странные, зовущие сны, полные звуков и запахов. До того, как я начал подменять один мир другим.
Оставаться в пустой квартире невыносимо. Я подхватываю куртку и бегу на улицу ― вниз, перемахивая сразу через три ступеньки. От одиночества у меня давно припасено свое средство: пожалуй, единственное, все еще держащее меня в этом мире.
Мотоцикл стоит в гараже. Ждет. Он всегда готов погонять с ветром. Да и время подходящее ― машин на дорогах почти нет ― ночь. Полнолуние, черт его подери.
Ревет мотор. Из-под колес выстреливают мелкие камушки. Наушники заполняет скрежет, вой, плач электрогитары и неожиданно-чистый и сильный голос вокалиста. Понятия не имею, что это за группа. Главное, к моему сегодняшнему душевному состоянию она подходит, как нельзя лучше.
***
― Ушел? ― голос раздается, стоит закрыться входной двери.
― Несомненно, ― отвечают из коридора. ― Приступай.
Воздух чуть колышется, замирает, уплотняется и с громким бу-у-ух ударяет по клавиатуре. Через мгновение на ней сидит маленькое смешное существо, чем-то напоминающее мокрого синего вороненка, едва-едва поднявшегося на крыло.
― Уже третья клавиатура, ― вздыхает из коридора Фьэр. Он всегда на страже: отпугивает телефонные звонки, когда человек работает, и присматривает, чтобы не пришел или не проснулся раньше времени в такие, как сейчас, ночи.
«Вороненок» фыркает и отворачивается. Разве он виноват, что для выхода в реальный мир ему обязательно нужно что-то сломать? Он поворачивается к экрану монитора. Тот погашен, но это совершенно неважно.
― Сроки не ждут, ― напутствует Фьэр.
«Вороненок» не отвечает. Он знает, как никто, что такое сроки, а еще характер своего человека, который либо закончит рукопись вовремя, либо не напишет ничего вовсе.
― Человек сравнил тебя с эльфом, представляешь?
Фьэр усмехается. К этим существам он точно не имеет отношения.
― Сам?
― Да! ― «Вороненок» тоже против ничего не имеет. Его, наоборот, радует, когда человек меняет хотя бы незначительные вещи. Это означает, что вскоре он оправится и снова сможет работать. А пока невидимые литеры появляются на погасшем экране только для того, чтобы приехавший под утро автор прочел их, не видя, и переписал заново. В конце концов, творческий кризис случается у всех, и музы ― какими бы они ни были ― должны помогать.
***
Я возвращаюсь под утро, ставлю мотоцикл в гараж, наскоро умываюсь и сажусь за компьютер, включаю и улыбаюсь. Месяц назад я думал, что не смогу написать ни строчки, но вот уже с неделю не вылезаю из романа, а по ночам блуждаю в придуманном мною же самим мире.
Безумен ли я? Скорее всего, да. Но это сладкое безумие, и жить без него я не пожелал бы ни за что.
Где-то в это время в сопредельном измерении спит «вороненок», свернувшись маленьким синим комочком, и улыбается во сне.
Новый мир
Автор: fandom Fantasy 2016Бета: fandom Fantasy 2016 Размер: драббл, 232 слова
Пейринг/Персонажи: эльф
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G
Краткое содержание: Насколько непохожи бывают миры.
Для голосования: #. fandom Fantasy 2016 - "Новый мир"
Формирование Древа ― необычайно важный элемент образования магического мира ― это каждый знает. Иначе откуда магия-то возьмется? Ингвариэль гордился предоставленной ему честью присутствовать при завершающем этапе формирования ― высадке «черенка» ― огромной белоснежной трубы, по которой польются, постепенно распространяясь по миру, питательные вещества, вытравливающие остатки мерзостно-зеленых организмов-аборигенов, создающие прекрасные кислотные водоемы и чудесные щелочные шапки на мировых морщинах. Восхитительно желтое небо, до боли напоминающее дом, приветствовало первый росток будущего, стремительно врубающийся в поверхность, вздыбливающий камни тут же сформированными каналами-транспортерами… Ингвариэль затаил дыхание от восторга: он еще помнил клубы едкого газа, окрашивающие небесный свод в ядовито-голубой цвет, помнил отравленные клочья пены, вальяжно плавающие над головами первопроходцев и извергающие на поселенцев струи сильнейшего растворителя, разом разъедавшего и защитные костюмы, и даже стены. Помнил таинственно белеющую породу причудливых форм, высвобождавшуюся из окисного плена, помнил странные следы псевдоживых бездревных, еще не изгладившиеся с покореженного лица мира… Потом планету готовили подобно холсту под прекрасный рисунок, умащивали, сглаживали… как могли. И вот Ингвариэль впервые вышел на поверхность без дыхательной маски. Воздух был тяжел, вял и отвратительно вязок, но разве это важно? Ведь только Древо придаст ветру должную сладость и упругость, только оно может окончательно превратить мир ничейный ― в их мир. Мир магии.
Над ровной, как стол, долиной высилась чудом уцелевшая (из тех, что еще недавно покрывали мир уродливым лишаем) псевдопещера, выстланная кусочками цветного песчаника. Со свода ее беззастенчиво смотрело словно и не ушедшее безвозвратно в прошлое, родное для этой планеты ядовитое небо.
Вечер в Дивном Лесу
Автор: fandom Fantasy 2016Бета: fandom Fantasy 2016 Размер: драббл, 858 слов
Пейринг/Персонажи: Охотник и разные дивные существа
Категория: джен
Жанр: флафф
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Просто один из вечеров в Дивном Лесу
Для голосования: #. fandom Fantasy 2016 - "Вечер в Дивном Лесу"
Ветер прошелестел в верхушках деревьев и затих. Охотник настороженно прислушался, но было тихо. И он снова присел у ручья, разглядывая следы маленьких копыт, похожих на следы пони. Осторожно коснулся пальцем одной вмятины, поднес палец к глазам и удовлетворенно кивнул, разглядев блестки. Обследовал второй отпечаток и нашел блестки и там. Аккуратно перешагнул ручей и раздвинул заросли папоротника. Там обнаружилось продолжение тропинки, а посреди притоптанной травы пряталась аккуратная кучка фиалок, искрящихся радугой. Охотник довольно хмыкнул, собрал фиалки в пергаментный мешочек и спрятал в сумку на поясе. А потом извлек из рюкзака моток волосяной веревочки и колышки из белой древесины. Ловко растянул силки, рассыпал на тропинке крупные куски соли. Потом достал из сумки два больших пучка сочных листьев, растер в руках и измазал лицо и одежду. А затем полез на дерево. Теперь только ждать.
На соседнем дереве снова зашелестело, но сколько охотник ни приглядывался, так ничего и не увидел ― ни зеленых, как изумруды, огромных глаз, ни оливковой кожи, ни вплетенных в зеленые волосы листочков и цветов… Ветерок прошептала на острое оттопыренное ухо своего приятеля Маковки:
― Какой человек смешной. Они все такие огромные, да, Маковка?
Маковка, одетый в зеленое и в венке из маков, кивнул:
― Ага. Я-то их часто вижу, как они мимо моего поля ходят. Хорошо, что Древние поставили на моем поле свой менгир, и люди боятся к нему подходить…
― А что это он делает, а, Маковка?
― Хочет Единорога поймать. Видишь ― силки расставил.
― Глупый он какой-то. Разве Единорога удержишь какими-то веревочками да палочками.
― Эх, вот и видно, что ты с людьми не сталкивалась. Я-то знаю. Зимой, когда скучно спать, я беру у Зимовицы ее белую шубку, в метель прихожу к человеческим домам, слушаю, как они рассказывают про нас, про Дивный народ. Умора, я тебе скажу. Но среди них есть и знающие. Ты думаешь, что это просто веревочки, а я видел, как охотник срезал у своей юной дочери косу.
― Веревочка из волос, Маковка? Но зачем?
― А затем, что девичьи волосы могут удержать Единорога крепче всего на свете… а палочки его, наверное, из осины… ― Маковка передернул плечами. ― Вот уж на что поганое дерево, только люди с ним дело и могут иметь. Тш-ш, смотри ― Единорог…
Охотник тоже увидел Единорога. Воздушная белая фигурка словно соткалась из света и тени на берегу ручья. Охотник затаил дыхание. Единорог принюхался… но тревожащий его запах человека мешался с ароматом свежей листвы и перебивался запахом соли... Соли! Такая редкость в Дивном Лесу! Единорог не удержался. Ступил в ручей, шагнул на другой берег. Тропа была привычной, он много раз ходил здесь, кормился цветущим папоротником… а теперь тут появилась такая вожделенная соль. Откуда бы? Странно. Опасно.
Но желание лизнуть соли перевесило, и Единорог вытянул шею, пытаясь дотянуться до соли, не выходя из ручья. Не получилось. Он поставил вторую ногу на берег, потом выбрался из ручья совсем. Еще шаг ― и желанная соль прямо у ног.
Наверху Ветерок и Маковка боролись с желанием предупредить Единорога о ловушке. Их распирало любопытство: получится у человека поймать Единорога или нет. В конце концов, если человек задумает причинить Единорогу вред, у Ветерка и Маковки наготове отравленные дротики и рожок, на звук которого обязательно примчится подмога.
Единорог самозабвенно лизал соль и не заметил, как зацепил рогом ловушку. Сетка из девичьих волос упала на него, и он застыл, не в силах пошевелиться. Маковка и Ветерок замерли, перебирая пальцами оперение дротиков в своих колчанах.
Охотник осторожно спустился с дерева и подошел к Единорогу. Тот лишь сверкал возмущенно золотыми очами. Охотник протянул к нему руки ладонями вверх:
― Ты съел мою соль, Единорог. В мире ши и в мире людей за угощение положена плата.
― Ты пленил меня, человек, ― слегка блеющим голосом ответил Единорог, по-прежнему недобро полыхая золотым взглядом. ― Но я действительно съел твою соль. Теперь я должен купить свою свободу - по законам ши и людей. Чего ты хочешь? Могу осыпать тебя золотом и серебром, мне стоит лишь топнуть ногой…
― Нет-нет, благодарю, ― Охотник прекрасно знал, что эльфийское золото на поверку может оказаться в лучшем случае пыльцой бабочек. ― Мне нужна лишь прядь из твоей роскошной гривы… или хвоста. Какую тебе будет не жалко отдать. Маленькая, вот такусенькая, ― он показал пальцами. Единорог фыркнул:
― Всего-то? Хорошо, за четыре куска вкусной соли и свободу это небольшая плата.
― Значит, договорились: я сниму с тебя власяную веревку и срежу одну прядь ― столько, сколько смогу зажать между подушечками большого и указательного пальцев, а ты не причинишь мне никакого вреда. А я тебе за это отдам еще два куска соли.
Ветерок шепнула Маковке:
― А он знает, знает законы ши. Откуда люди такое узнают?
Маковка ухмыльнулся:
― А мало ли Высоких Эльфов ходят летними ночами к людским девам?
Внизу Единорог согласно моргнул:
― Хорошо. Только смотри, человек, не отхвати из моей гривы больше, чем договорились.
Охотник осторожно снял веревочки, зажал пальцами одну прядку и аккуратно срезал ее обсидиановым ножиком. Затем извлек из сумки два куска соли, размером с голубиное яйцо каждый, и положил на широкий лист лопуха:
― Угощайся, Единорог.
И пока Единорог отвлекся на соль, Охотник скрылся в зарослях быстро и бесшумно, не хуже Высокого Эльфа. И лишь выскочив на опушку, утер со лба пот и принялся подсчитывать, сколько за такую роскошную прядку из гривы Единорога ему отдаст в городе мастер волшебных палочек. Выходило неплохо. А ведь в сумке были еще и другие волшебные ингредиенты, добытые в Дивном Лесу. На свадьбу старшей дочери должно хватить.
Практика
Автор: fandom Fantasy 2016Бета: fandom Fantasy 2016 Размер: драббл, 275 слов
Персонаж: зельевар, студент
Категория: преслэш
Жанр: общий
Рейтинг: PG-13
Для голосования: #. fandom Fantasy 2016 - "Практика"
Мэтр Барши был гениальным зельеваром. Из тех, кто работал не только с уже придуманными составами, но и изобретал новые. Маери пришел в дикий восторг, когда узнал, что ему выпала честь проходить практику именно у него.
К первой встрече Маери готовился так, будто бы его пригласил на свидание первый красавец или красавица академии. Он перерыл весь свой гардероб, пытаясь создать образ умного и делового молодого человека, но при этом не зануды.
Лаборатория мэтра привела его в благоговейный экстаз. Оборудование и ингредиенты — наивысшего качества. О многих он только краем уха и слышал. Редчайшая литература, достойная библиотеки архимага.
А сам мэтр! О-о-о-о! Да Маери чуть слюной не подавился, когда тот выскочил на него из недр лаборатории, одетый в одну лишь набедренную повязку из перьев грифона. Черты лица чуть резковаты, как и у всех выходцев из восточных земель, а длинные темные волосы собраны на затылке в небрежный пучок. Сам мэтр высокий и худощавый, мышцы не бугрятся, но видно, что очень даже крепкие. Мечта, а не мужчина.
— Практикант? — спросил он, попутно копаясь в кучке с корешками бойрина. Не дожидаясь ответа, махнул куда-то влево. — Раздевайся. Мешок с перьями там, сооруди себе что-нибудь. У нового экспериментального зелья интересный эффект: оно совершенно безвредно для кожи, но при этом разъедает любую ткань. Возможно, это результат соединения лепестков лунной дареи и чешуи с хвоста трехлетней мантикоры, или же слюны гарпии и…
Отобрав несколько корешков и продолжая задумчиво бурчать себе под нос, мэтр скрылся в глубине комнаты.
Проводив его взглядом и оценив еще и вид сзади, Маери решил, что эта практика будет лучшей в его жизни. Особенно если ему удастся уговорить мэтра научить его варить знаменитый омолаживающий крем Талины, в состав которого входила свежедобытая сперма зельевара…
Невозможное заклятье
Автор: fandom Fantasy 2016Бета: fandom Fantasy 2016 и анонимный доброжелатель
Размер: драббл, 882 слова
Пейринг/Персонажи: ведьма, маг
Категория: гет
Жанр: драма
Рейтинг: G
Для голосования: #. fandom Fantasy 2016 - "Невозможное заклятье"
Кофе налит в две чашки. Сладкий, с ромом и взбитыми сливками — себе. Черный, с имбирем и корицей ведьма придвинула ближе к зеркалу, чтоб коснуться фарфоровым краем чашки. Это теперь тоже часть ритуала, такая же, как выставленные в ряд свечи и ряд колдовских знаков в углах зеркала, как приготовленный рядом лист бумаги, или тщательная проверка, нет ли рядом чего-то, способного отразить большое зеркало — стекла, полированного металла. Как смытая с губ помада.
Она зажигает вторую свечу и бросает быстрый взгляд на прическу, за что корит себя всякий раз, поправляя ее нервным жестом.
Когда все семь свечей зажжены, она негромко — чтоб не подвел голос — зовет:
— Фабиан! Услышь меня.
В зеркале плывет отражение комнаты, свечные огоньки дрожат. Над чашкой кофе стекло помутнело от пара.
— Суженный мой суженный, лысый и простуженный, — язвительно шепчет ведьма. Слова не имеют никакого значения, если Фабиан захочет, он придет. Если нет — никакой самый сильный и правильный наговор его не заставит. Даже запертый в зеркалах, он оставался магом куда сильнее ее.
— Здравствуй, Марго, — он слегка щурится по ту сторону стекла, как ни в чем не бывало, разглядывает ее. — Красивое платье, тебе к лицу.
Марго невольно морщится. Не то чтобы она ожидала чего-то другого — и потому уже вошло в привычку смывать помаду, снимать украшения. Уже с полгода она мечтает, как устроит вызов в бигуди и с огуречной маской на лице. Но всякий раз не решается.
Тем более, что он все равно догадается, что это именно ради него.
— Ты что-то хотела или соскучилась?
— Мне нужна формула, — в сотый, наверное, раз бесстрастно сообщает ведьма. Просить, угрожать, обещать что угодно, было бессмысленно — она уже пробовала.
— Значит, самостоятельные изыскания закончились ничем. — Фабиан кажется довольным.
Марго не представляет, как это — провести год в Зазеркалье, но судя по его упрямству — не так уж плохо.
— Это было предсказуемо, Марго. Или ты все-таки надеялась найти мои записи? Их нет. Удачный результат я храню в памяти, а его бесплодные поиски не храню вообще. Впрочем, у тебя уже своих хватает, не так ли?
— Рано или поздно я смогу ее восстановить. И найти противодействие.
— Но ты не можешь не признать, что я все-таки гений?
Не признать она не может. Но и признаться - показать слабость.
— И поэтому ты сидишь в ловушке.
— Нет. Я сижу тут потому, что не могу выбраться сам. Потому что ты ударила в спину, когда я был в тебе уверен. Ты меня обманула.
— А ты? Что сделал ты, Фабиан?
Он равнодушно берет отражение своей чашки, медленно смакует отражение кофе.
Он не боится ни яда, ни эликсира правды. Либо так уверен — в себе или в ней? — либо зеркало не пропускает магию.
Не то, чтобы Марго не пробовала.
— Я создал новейшее и парадоксальнейшее заклятье, — наконец он снисходит до ответа.
Марго не смотрит на него. Она и так помнит лицо до последней черточки.
— Сними свое заклятье.
— Его нельзя снять, Марго, его действие длится примерно вечность.
— Это невозможно.
— Это заклятье невозможно само по себе, ты забыла?
Она не забыла. Любимый блокнот Фабиана лежит на расстоянии вытянутой руки, так чтоб не отражался в зеркале. Ровный четкий почерк, черные чернила.
«Общеизвестно, что истинные чувства, в особенности, любовь, неподвластны магии. Суть действия так называемых «приворотов» и «присух» заключается либо в кратковременном телесном вожделении, либо в вызове психологической и энергетической зависимости, что в итоге приводит к скоротечному и довольно печальному итогу.
Формула моего заклятья основана на ином принципе. Оно вызывает искреннюю и сильную любовь, не подавляя характер и волю к жизни, не вызывая иных побочных эффектов — как можно заметить на подопытной М.»
Марго помнит этот лист наизусть. Она перечитывает его, когда уже готова сдаться. Но формулы любовного заклятья нет и там — только несколько вырванных листов.
Если знать формулу, можно найти противодействие.
Он болтает остатками кофе в чашке.
— Может, расскажешь, что там творится в мире?
— За последние три дня ничего существенно не изменилось.
— Всего три дня? Знаешь, время здесь отличается нелинейностью.
Она не хочет знать, как там движется время и движется ли вообще. Она не хочет знать, можно ли там спать, есть, дышать.
— Выпусти меня, Марго, — Он проникновенно заглядывает в глаза, наклоняется ближе к стеклу.
Марго заставляет себя не отшатнуться — или не потянуться навстречу.
Зеркало — идеальная ловушка. Он не может выбраться сам, если, конечно, Марго будет достаточно осторожна.
— Отпусти меня, Фабиан. Сколько можно мучить друг друга? Тебя уже не ищут. А я найду, как избавиться от заклятья.
— Но оно еще действует.
Каждую ночь Марго видит его во сне, но сейчас пожимает плечами:
— Я не чувствую твоей магии.
— Разумеется. Иначе ты заметила бы сразу, а не через семь лет.
Семь лет он наблюдал за «подопытной М», исследуя действие заклятья, побочные явления или изменения характера. Пока она случайно не взяла в руки его блокнот.
— Если бы я убила тебя, Ковен встал бы на мою сторону, — напомнила Марго.
— Но ты не убила.
— А это помогло бы?
— Нет, не думаю.
Марго верит. Заклятье не дает освободиться — забыть, возненавидеть, найти другого. Она знает, пробовала. Не помогло даже Зазеркалье.
Фабиан допивает кофе.
— Хорошо, Марго. Выпусти меня, и тогда я сниму заклятье.
Он лжет с очень честными глазами. Так убедительно и так привычно. Как все предыдущие семь лет.
— Скажи мне формулу, и тогда я тебя выпущу.
— Нет, Марго, — он ставит пустую чашку очень ровно к отраженной. — Если ты сумеешь его снять, у тебя не останется причин освободить меня.
Она вздыхает и гасит свечи по одной. Пьет остывший кофе, не чувствуя вкуса.
Нет, Фабиан. Если я узнаю формулу, я выпущу тебя. Хотя бы для того, чтобы наложить это проклятое заклятье.
Потерянная сказка
Автор: fandom Fantasy 2016Бета: fandom Fantasy 2016Размер: драббл, 935 слов
Пейринг/Персонажи: девушка, Дракон, Рыцарь и прочие
Категория: джен
Жанр: трагикомедия
Рейтинг: G
Для голосования: #. fandom Fantasy 2016 - "Потерянная сказка"
— Ты веришь в сказки? — тихо спрашивает дракон.
— Не знаю, наверное… — Я осеклась. Наверное, нет, ведь я уже выросла. Или — наверное, да, ведь дракон заглядывает в глаза, держит чуть на отлете левое крыло и метет хвостом желтые листья. — Ты хочешь сказать, я попала в сказку?
— Нет, я не хочу это сказать — вдруг ты испугаешься и не поверишь. Я даже не хочу, чтоб ты в нее попадала. Это странная и очень грустная сказка. И у нас давно нет Принцессы.
Я не хочу пугаться грустного дракона и странной сказки.
По кривой лестнице торопливо спускается тучная старушка в балахоне. Другая, сухопарая с поджатыми губами, стоит наверху. На ней потертое темное платье, лохматая шаль и смешная остроконечная шляпа. Обе недоверчиво разглядывают меня. Наверное, им тоже кажется, что я совсем не похожа на принцессу.
— И у нас давно нет сказки.
Я оборачиваюсь на голос.
Наверное, это рыцарь. Он без шлема, без меча, доспех поскрипывает и, кажется, заржавел, а плащ выгорел и местами заметна штопка. Рыцарь едва прихрамывает, на лице несколько шрамов.
— В сказке должны быть чудеса.
Старушка в шляпе громко фыркает, вторая косится на нее почти с ненавистью.
— Сначала люди перестали верить в сказку. Перестали верить в чудо. В добро. Потом мы и сами перестали верить. Даже добрая Фея так и не смогла вылечить дракону сломанное крыло. Чудеса встречаются только там, где в них верят.
— Тогда почему, не вовремя свернув в парке, я встретила дракона? — переспрашиваю я. Оглядываюсь, чтобы удостовериться — там действительно наш парк: столбы, аттракционы, телевышка — и краем глаза вижу, как тают силуэты дракона, рыцаря, обшарпанного каменного замка за их спинами.
— Потому что тебе самой ужасно хочется чуда. — Добродушный старичок придержал меня под локоть. — Но ты засомневалась. Сказка не выносит сомнения.
У него деревянная клюка, вернее, посох, увенчанный изображением черепа. Глазницы начинают мягко светиться, и замок с его обитателями возвращается на место.
— Как вы это сделали? — У дракона блестят глаза.
— Сомневающиеся герои и героини — это мой профиль. Если они не верят в добро, тем легче поверят мне. Уж как мы в свое время грызлись за них со Сказочником… Кстати, забыл представиться, — подмигнул мне старичок. — Злодей, к вашим услугам. Должность у меня такая.
— Тогда почему вы им помогаете?
— Потому что наше время прошло, — Он сплетает пальцы на оголовье посоха. — Не до козней, когда мы все в одной лодке. И вообще я в отставке — проклятый радикулит…
Рыцарь подвинул Злодею высокий стул.
— А вы действительно рыцарь? — не удерживаюсь я.
— Да, он — Рыцарь, отважнейший и благороднейший из тех, кого я знал, — ответил за него дракон. — А я действительно дракон. Честное драконье. А это Добрая Фея и Злая Ведьма. У Феи просто волшебные булочки! Жаль только, ей самой нельзя.
— А что умеет Ведьма?
— Тсс, она не может больше колдовать, — шепчет дракон. — Она пыталась показать людям магию. Но люди не верят в чудеса, зато почему-то падки на всякое странное — карма, аура, золотые жабы. И наша Ведьма поняла, как сделать, чтоб ей верили и даже платили.
— То есть, научилась врать?
— Что бы вы понимали, — процедила Ведьма в шляпе. — Я просто приспособилась ко времени.
— Снимать выдуманный сглаз даже легче, чем наводить настоящий. Но, оказалось, для ее магии это губительно.
— Но у вас же есть Сказочник?
— Сказочник, как бы тебе помягче… Он-то в возрасте, да и пил многовато — богема, что уж, а тут вот это все… Творческие люди сильно переживают свою неприкаянность. У нас есть Призрак Сказочника. По четвергам он грустит в старом баре — у него творческий кризис.
— И давно?
— Примерно с самой смерти.
В чем-то я его понимала. Я тоже пыталась писать сказки, которые были никому не нужны.
Но чем тут можно помочь? Принцессы нет, рыцарь заржавел. Злодея на пенсии мучает радикулит. Ведьма разучилась колдовать. Дракон не летает.
Это какая-то неправильная сказка. Таких не бывает.
Ветер уносит желтые листья, и с ними уходят краски. Желтизна драконьих глаз, ярко-синяя штопка на рыцарском плаще. Сказка становится серой, как старое кино. А мне становится стыдно.
Они смотрят на меня и чего-то ждут. Словно я могу чем-то помочь или что-то исправить.
Но я не знаю, как. Им нужно чудо, но я не умею творить чудеса. Я не умею лечить драконов и возвращать магию ведьмам, я даже свои сказки давно забыла.
Им нужна вера. А я ведь не верю — ни в драконов, ни в благородных рыцарей. Ни в гороскопы, нумерологию и даже золотых жаб.
Я не принцесса и не сказочник.
Это не сказка неправильная, а я не заслуживаю другую. Я и эту-то не заслужила.
Поднявшийся ветер швыряет в лицо пыль, а когда удается проморгаться, я стою в старом парке. А сказки больше нет. Ни Рыцаря, ни Злодея, ни чуда.
Только на дереве висит, зацепившись, полинялый воздушный змей с покореженным крылом. Кажется, начинается дождь.
Я не поверила в чудо. Не поверила в сказку. И главное – не поверила в себя.
Дайте мне еще один шанс? Или я сама его возьму.
Змей висит высоко, но не оставлять же его тут под дождем.
Я очень давно не лазила по деревьям. Но там есть широкая ветка, если встать на скамейку, я до нее дотянусь.
Интересно, как можно отремонтировать змея? Если рейка треснула, заклеить или заменить. Полотно попробую зашить и покрасить акриловой краской. Думать, зачем он мне, некогда.
Ветка заскрипела, но не треснула. Я поудобнее поставила ногу, оперлась второй на сучок. Немножко подтянусь и достану до хвоста. Можно дернуть, но боюсь, оторвется, надо подняться повыше и снять. Невольно глажу обтрепанный хвост рукой.
— Никогда не лечила драконов, но попробую что-нибудь сделать. Я готова поверить. Знаешь, я даже согласна побыть вашей принцессой.
Леер намотался на ветку, приходится прижаться к стволу и освободить вторую руку. Если б не ветер, было бы легче. Дерево шатается, а хвост норовит хлестнуть по лицу.
— Ну, не дергайся, хвостатый. Хочешь, расскажу новую сказку?
Треск дерева.
Жила-была принцесса, которая ничего толком не умела. Даже лазала по деревьям плохо.
